Вышел пятый номер "Тетрадей Русской экспертной школы"

Статья директора Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва В. В. Аристархова посвящена проблеме формирования современного российского законодательства в сфере культуры и проекту закона "О культуре", представленному в конце 2019 года. Особое внимание автор статьи уделил самому понятию "культура", поскольку, от того, какую трактовку оно получит в законодательстве, зависит возможность или невозможность проведения государством эффективной культурной политики. Осуществлению культурной политики могло бы поспособствовать принятие закона "О культуре". В 2019 году на слушаниях в Госдуме был представлен проект закона о культуре, но принципы, которые в него заложены, являются разрушительными для общества и государства, в связи с чем этот законопроект не был утверждён. С точки зрения Аристархова, новый закон "О культуре" должен опираться на традиционные ценности и давать действенные механизмы проведения культурной политики в интересах всего российского общества.

Олег Матвейчев в статье "Храм и митинг. Технологии уличных протестов на примере Екатеринбурга" изложил многолетнюю историю с поиском места для главного храма города Екатеринбурга, которая стала прелюдией для конфликта вокруг его строительства в мае 2019 года и получила широкий общественный резонанс. Ключевая мысль, к которой пришёл Матвейчев, заключается в том, что "самоорганизующихся протестов не бывает", и если какой-то протест получает освещение в СМИ, значит "это кому-то выгодно". Поэтому, для предотвращения подобных конфликтных ситуаций в дальнейшем, следует с одной стороны – обеспечивать должную информационную поддержку важным общественным инициативам (таким как возведение главного храма города), а с другой – законодательно регулировать деятельность сми таким образом, чтобы лишить их возможности действовать в интересах зарубежных агентов, стремящихся дестабилизировать общественно-политическую обстановку внутри страны.

Руководитель "Общественного центра по защите традиционных семейных ценностей "Иван Чай"" в статье "Правоприменительная практика и негативные последствия закона о профилактике семейно-бытового насилия" рассказала об истоках законопроекта "О семейном насилии", который готовился к принятию в 2019 году. Жгутова привела свидетельства в пользу того, что данный законопроект активнейшим образом лоббируется из-за рубежа, и одна из его главных целей – антидемографическая. Реальной необходимости в принятии данного закона нет, поскольку он дублирует существующее законодательство. Негативная сторона данного законопроекта состоит в том, что он криминализирует идею семьи, приписывает ему презумпцию насилия. При этом он размывает само понятие семьи, допуская трактовку "гражданских браков" и однополых союзов в качестве его эквивалента. С точки зрения Жгутовой, действительное укрепление семейных ценностей в России возможно только через признание ювенальной юстиции системной ошибкой (и её упразднение), через совершенствование правоприменительной практики существующего семейного законодательства, через профилактику алкоголизма и наркомании, через блокирование деструктивного влияния СМИ, массовой культуры, театра на общество.

Статья игумена Виталия (Уткина) "Этнофутуризм, неоязычество и регионализм как политические инструменты" посвящена проблеме конструирования искусственных региональных идентичностей: сибирской, ингерманландской, мерянской и других, которые являются постмодернистской "игрой культурными вариантами предшествующих эпох", то есть опираются не на данные исторической науки, а на современное мифотворчество. Отдельные предпосылки этнофутуризма были заложены в имперской идеологии России XVIII века, другие – восходят ко временам Ливонской войны, когда военно-политическим противникам России потребовалось создать образ России как страны дикой и враждебной Европе в силу её всё ещё не преодолённого языческого прошлого. В настоящее время этнофутуризм и неоязычество спонсируются иностранными государствами для поддержки центробежных сил внутри России, стремящихся к её ослаблению и распаду. Однако с точки зрения исторической науки никаких достоверных сведений о дохристианском прошлом Руси не сохранилось. Поэтому наиболее действенным способом борьбы с неоязычеством и этнофутуризмом являются не запретительные меры, а научная критика, которая укажет на безосновательность их теоретических построений.

Статья директора Русской экспертной школы В. А. Щипкова "Секулярный вызов Церкви: происхождение, характер, перспективы" в историко-философском контексте раскрывает содержание понятий "светскости" и "секулярности". Щипков утверждает, что возникновение секулярности тесно связано с мировой экспансией капитализма и его стремлением освободить экономику и политику от влияния католической церкви. Секуляризация с самого начала была процессом не только общественным или политическим, но, прежде всего – богословским. Катализатором секулярной идеи в самом католичестве стало философско-богословское направление номинализма, в котором утверждалась автономность мироздания от Творца, который тем самым выносился за границы эмпирически доступного мира. Номинализм заменил нравственный взгляд на мироздание механистическим. Так область религиозного была отделена от "светского" – науки, философии, культуры, искусства, а само религиозное стало подсистемой социального. Светские люди – философы, художники, политики стали новыми пастырями народа и начали вместо духовенства проповедовать добро и зло, истину и ложь без опоры на христианскую традицию. Слом всего традиционного, "устаревшего" был объявлен хорошим, нравственным делом. Был отменён принцип иерархии, каждый стал равен каждому, а одна идея – любой другой идее, что подготовило почву для нигилизма и постмодернизма. Щипков полагает, что светскость – это не нейтральное состояние, а определённая форма веры, иная форма религиозности, которая утверждается за счёт отрицания христианства. Важнейшая её особенность в том, что она теснейшим образом связана с западнохристианской, католической традицией, является её логическим развитием. Поэтому на Западе и в России секулярность действует по-разному, на Западе – в первую очередь богословски, в России – в первую очередь политически. В XXI веке секуляризм находится под сильным натиском альтернативных ему философско-богословских систем, поэтому на Западе создаются концепции, призванные "спасти" секуляризм, придав ему новую форму – плюрализма светскости и религии, "понимающей" светскости, постсекулярности и так далее. Есть и те, кто стремится вернуть роль метадискурса религии, поместить секулярность внутрь христианства. Для России секулярность – это не внутренняя проблема, а внешняя, поэтому ожидаемая деконструкция секулярного мироустройства не должна привести к внутреннему шоку, глубинному переустройству общественного порядка. Идеология светскости, – это не универсальное явление, но такая же форма христианской ереси, как арианство, несторианство или иконоборчество. Поэтому принятие Церковью секулярных идей крайне опасно, это не только даёт возможность секуляризму использовать Церковь и христианство как политический инструмент, но и разрушает Церковь, нарушает её каноничность и вселенский (кафолический) характер.